Взрываем августовское затишье бомбическим материалом. Некоторое время назад дерзкий блогер SPLETNIK.RU — великий и ужасный Freakster снова повстречался с не менее дерзким журналистом и общественным деятелем Антоном Красовским. Потрошитель светской Москвы расспросил г-на Красовского о новом авторском проекте на RT, страхе смерти, деле сестер Хачатурян, выборах в Мосгордуму, самоубийстве Игоря Малашенко и "говносплетнике", разумеется.
Читаем, шерим, репостим!Мнение редакции может не совпадать с позицией автора.
У всех летом — море, шашлыки и Summertime Sadness, а у меня… дежавю. Потому что я снова радуюсь и готовлюсь к интервью с Антоном Красовским — журналистом, публицистом и звездным enfant terrible главных отечественных срачосфер: от медиа и соцсетей до политики и феминизма. И, что уж греха рукопожатности таить, во всем этом Антон Вячеславович блистательно преуспевает, талантливо и лихо поджигая коллективную тверк-зону столичного бестиария, кишащего кремлядями, тяжелым люксом, эховцами, молчунами с алыми корочками и возмущенными горожанами.
Ха-ха! Мысленно визуализирую перед своими близорукими глазами это феерическое инферно и еле сдерживаюсь, чтобы не воскликнуть: "Всем "Шабли"! За счет RT!", но… ловлю на себе строгий взгляд таксиста, везущего меня на встречу с господином Красовским, и деловито утыкаюсь в файл "Вопросы для вью". На этот раз, кстати, мы договорились увидеться с Антоном не в гедонистическом питейном заведении, а в офисе его фонда "СПИД.ЦЕНТР", который по странно-счастливому стечению обстоятельств отмечал в тот день еще и трехлетие своей деятельности. Забегая вперед, скажу, что вечеринка по случаю дня рождения фонда прошла чудесно, ну а об этом как-нибудь в другой раз.
Пока же я еду и размышляю о том, что "Сплетник" — это вполне себе Россия в www-миниатюре: бесконечные споры консервативно и либерально настроенных "граждан" (комментаторов) друг с другом; борьба с властями (редакцией); поиск засланных казачков, мурзилок и шпионов всех мастей (тут, как говорится, без комментариев) и даже своя собственная ежегодная большая пресс-конференция с… Антоном Вячеславовичем Красовским, на которую "сплетниковский пул", собственно говоря, наконец-то и прибывает: пунктуально, деловито и с хронической панической атакой.
Антон Вячеславович приветливо улыбается и устраивает мне небольшую экскурсию по фонду, после которой мы, вооружившись кофе с печеньками, приступаем к нашей беседе.
Freakster: Антон, наша первая беседа была год назад, и ты тогда баллотировался на пост мэра города Москвы, но до самих выборов дело так и не дошло. Согласно официальной версии, кандидату Красовскому не удалось собрать необходимое количество подписей.
Антон Красовский: Мне их действительно не удалось собрать.
F: Думаешь, если бы удалось, тебя бы зарегистрировали?
АК: Да, конечно. Все очень просто. Если человек собирает подписи, а сделать это невозможно, то его регистрируют. Поэтому давай начистоту: если человеку дают возможность эти подписи собрать, то это значит, что его до выборов допустят. Но тут важно понимать, что без договоренности с властью никакие подписи собрать нельзя.
F: Без административного ресурса.
АК: Без любого административного ресурса. Поэтому, если ты собираешь эти подписи, значит, этот административный ресурс у тебя был. Так это было у Алексея Анатольевича Навального в 2013 году с подписями мундепов (в том году состоялись выборы мэра Москвы, в которых А. Навальный принимал участие и был зарегистрирован в качестве кандидата. — Прим. ред.), у Ксении Анатольевны Собчак, у Михаила Дмитриевича Прохорова. У всех без исключения альтернативных кандидатов на любую выборную должность в нашей стране.
Я же не был ничьим спойлером. То есть из-за меня тогда не сняли с выборов какого-нибудь Гудкова или Яшина. Я просто был каким-то криком, который во время чемпионата мира по футболу разглагольствовал о любви и свободе. Пока чемпионат шел, я был уместен. Как только он закончился, я моментально показался им, как сказал бы президент, "избыточным". Потому что какие, к черту, в России любовь и свобода? Только на экспорт — from Russia with love. Два месяца я этим пользовался — говорил на широкую публику в избирательном процессе ровно то, что я думаю и какой я хотел бы видеть Россию. Ну а они, разумеется, использовали меня. Это был вполне осознанный симбиоз.
F: Ясно. Тогда давай тогда поговорим о других выборах: в Мосгордуму. Почему ты в них не участвуешь?
АК: А зачем? Смотри: Мосгордума — это декоративный орган при мэрии Москвы, в которой заседают и будут заседать люди, которые так или иначе нужны этой мэрии. Это, я, кстати, говорю совершенно без осуждения, просто констатирую факт. Мэрии так удобно управлять плохо управляемым городом. У меня с Собяниным, Сергуниной или Немирюком нет никаких отношений. А мы же все прекрасно понимаем, что без поддержки мэрии никакие люди в эту Мосгордуму попасть не могут, поэтому чего мне в нее идти? Чтобы меня не зарегистрировали? Ну я ведь не Яшин, я на броневичок не полезу. Или чтобы я, предположим, находясь по опросам на первом месте, занял бы по факту четвертое, потому что голоса бы вбросили за условную Касамару (Валерия Касамара — общественный деятель, проректор НИУ ВШЭ, кандидат в депутаты Мосгордумы. — Прим. ред.), Стебенкову? Без меня большевики обойдутся.
F: Да, но мы существуем в стране с таким вот удивительным избирательным процессом уже не первый год. При этом в 2018 году тебе же это не помешало вести политическую борьбу, собирать подписи, агитировать за себя и пытаться зарегистрироваться кандидатом на пост столичного мэра. Что изменилось за это время?
АК: Я участвовал в выборах в 2018 году, потому что мне казалось, что кому-то в руководстве, кто принимал решение по этим выборам, будет прикольно, если б я в них участвовал. Я ошибался.
F: Это ты сам так решил или тебе сказали?
АК: Почему я так решил? Это они так решили. Я, как и ты, живу в России и не испытываю абсолютно никаких иллюзий (задумывается). Мне 44 года, я давно всем этим занимаюсь и, конечно же, корректирую свою речевую продукцию так, чтобы какие-то вещи не говорить честно. Соответственно, ты не добьешься от меня какой-то окончательной правды. Максимальную правду, которую могу сказать, я тебе говорю.
F: И на том спасибо! (Все смеются.)
АК: Смотри, я на *** (совсем. — Прим. ред.) никому на этих выборах не нужен. В прошлом году мне удалось в ходе предвыборной кампании вывести на обсуждение в паблик какое-то количество тем, которые ранее никогда не обсуждались: ВИЧ, ЛГБТ-активизм и т. д. Это главное, вот и все. А Мосгордума слишком мелка для того, чтобы поднимать какие-то темы. Более того, она настолько мелка, что я, честно говоря, не могу себе даже представить, что буду ходить на работу в эту бывшую городскую больницу (Мосгордума размещена в здании Ново-Екатерининской больницы. — Прим. ред.). Я не хочу туда ходить и обслуживать чьи-то интересы. У меня есть другие места и другие интересы, чтобы их пообслуживать. Мне хватает.
F: Что ты думаешь о событиях, случившихся в Москве 27 июля: избиение протестующих, тысячи задержанных, возбужденное дело о массовых беспорядках, и т.д.?
АК: (тяжело вздыхает.) Если честно, я не думаю, что произошел какой-то ад и какой-то особенный неадекват. Вот многие люди говорят: "Ужас-ужас. Никогда такого не было", но они просто забыли про 6 мая 2012 года (речь идет о "Болотном деле". — Прим. ред.). Верней так, не забыли, а просто не могут помнить те события в силу своего возраста, т.к. им тогда было от силы лет десять. Поэтому все эти разговоры про ужас-ужас — они из серии "Никогда такого не было, и вот опять", — как говаривал Виктор Степанович Черномырдин. Я же считаю, что 27 июля было совершенно неадекватное применение силы со стороны органов внутренних дел и Росгвардии. Более того, именно их действия и спровоцировали эти самые массовые беспорядки. Точно так же, кстати, было и 6 мая. Причем делается это все намеренно, чтобы передать максимальное количество политических решений в руки разнообразных силовых структур. Более того, я считаю, что то, что случилось в прошлую субботу в Москве — это реакция условных силовиков на так называемое дело Ивана Голунова, когда они так быстро и так позорно проиграли, и поэтому вот и решили в частности устроить себе таким образом реванш.
F: Хорошо, давай поговорим о Нюте Федермессер и ее отказе участвовать в этих выборах. В своем личном телеграм-канале ты очень остро и эмоционально отреагировал на это ее решение.
АК: Я действительно считаю и считал, что Нюта и такие люди, как она, могли бы эту Мосгордуму и отношение к этому органу власти поменять. Нюта очень хорошо вписывается в нынешнюю властную парадигму: женщина, мать, ОНФ, паллиативная помощь, Путин, скрепы. При этом она была бы идеальным человеком, который в этой Мосгордуме возглавил бы комитет по здравоохранению. На этих выборах Нюта была, по всей видимости, креатурой Администрации Президента, которая, как и я, считает, что таких людей, как Нюта Федермессер, в Мосгордуме должно быть много. Но эту точку зрения не разделяют люди, которые в нынешней ситуации "ведут" эти выборы. Это их просос и самый настоящий ***** (провал. — Прим. ред.), что в Москве снова не нашлось ни одного заслужившего своей жизнью и работой публичного москвича. Например, в Госдуме существует огромное количество людей, известных в стране: Милонов, Пушкина, Слуцкий, Ирина Роднина. Вы их можете ценить, не ценить, считать говном, мудаками, но их знают. А вот кто сидит в Мосгордуме, не знает никто. Нынешняя Мосгордума — это сборище пожилых неталантливых училок. Кстати, это Лужков придумал, что депутат Мосгордумы — просто ***** (лох. — Прим. ред.), которое у него на зарплате. Вот лично Юрий Михайлович Лужков виновен в уничтожении московского парламентаризма. Как, в общем, и федерального. А Собянин не сделал ничего для того, чтобы этот парламентаризм возродить.
F: Почему?
АК: Он все боится, что его будут каким-то образом расценивать как федеральную фигуру, а его парламент — как некую альтернативу федеральному парламенту. Поэтому он лично заинтересован в том, чтобы этого парламентаризма в Москве не случилось. Потому что в России нельзя выделяться, а то заподозрят в чрезмерных амбициях. И тогда — досвидульки. То есть ему наверняка бы самому хотелось, чтоб горсовет был круче Думы, но опасность последствий так велика, что желания приходится приземлять.
F: Хорошо. Давай немного отвлечемся от политики и поговорим о таком резонансном деле, как дело сестер Хачатурян.
АК: Я считаю, что проблема домашнего насилия — это огромная проблема, и связана она не только с сестрами, но с тем, как вообще к этому относятся в России, в частности в этнической России. И в то же время произошло убийство, и мы все это понимаем. Можно, конечно, сказать, что это не убийство, или что это убийство в целях самозащиты, но там не было самозащиты. Это убийство по предварительному сговору.
F: Да, но… (Перебивает.)
АК: Должно быть проведено следствие и должно быть судебное решение. Нельзя считать, что, находясь под прессингом общественного мнения, кстати сказать, секторального общественного мнения, находящего внутри разговоров Садового кольца, власть должна взять и всех отпустить. Это прямо издевательство над любым представлением о правосудии. Потому что в этом деле — это, конечно же, сто пятая (ст. 105 УК РФ "Убийство". — Прим. ред.).
F: Но при желании ее можно переквалифицировать в сто седьмую (ст. 107 УК РФ "Убийство, совершенное в состоянии аффекта". — Прим. ред.).
АК: Можно. Но это должно произойти в суде. Я считаю, что, если все так, как говорят люди, то, конечно, должен быть суд, и они должны быть освобождены прямо в зале суда при помиловании. Помилование должно быть оглашено сразу же после приговора. Я считаю, что вообще дела такого рода, с таким общественным резонансом, поскольку речь идет о 105-й статье, должны решаться присяжными. Если уже все это и так вышло на обсуждение общества, значит, ему и решать, что оно по этому поводу думает. Соответственно, задача судебной системы сейчас состоит в том, чтобы правильно подобрать и собрать суд присяжных. Ну и конечно, и тут я обращаюсь к адвокатской корпорации, у сестер должно быть максимальное количество квалифицированной защиты. Причем не только тех людей, кто уже вошел в это дело, но и тех, кто будет высказывать просто свое профессиональное мнение публично.
F: Ты часто пишешь в своих фейсбуке и телеграм-канале о смерти, страшной усталости от жизни и частом ощущении тотальной хтони и безнадеги. Свою собственную жизнь ты и вовсе как-то характеризировал как "50 оттенков ******* (очень плохого. — Прим. ред.) настроения: "Оно (настроение) бывает яркое, с истерикой, слезами, криками. Бывает скрытое, молчаливое. Бывает мутное, без желаний. Бывает собранное, с ежедневным спортом, белочком и BCAA" (источник: телеграм-канал "Гей на передержке", 8 февраля — Прим. ред.). С чем, как ты думаешь, связаны такие мгновенные и резкие перепады твоего настроения?
АК: Думаю, что с биполярным расстройством.
F: Все-таки биполярочка?
АК: Наверное. Я, честно говоря, не очень верю в бесконечное количество классификаций психологических и психических расстройств. Совершенно очевидно, что так или иначе это связано с какими-то расстройствами психики, но вот такое вот мое психическое состояние. Оно для меня органично. Более того, оно не то чтобы меня сильно мучает. Я с этим всю жизнь живу.
F: Ты просто смирился и принял это как данность?
АК: Ну люди же живут как-то без ножек и ручек. Вон человек почти обездвиженный ведет самый популярный телеграм-канал (речь идет о популярном телеграм-канале "Сталингулаг", который ведет Александр Горбунов, страдающий спинальной мышечной атрофией. — Прим. ред.). Может, конечно, на самом деле все не очень ******* (зашибись. — Прим. ред.), но живут как-то с этим. Вот и я как-то живу с огромным количеством своих проблем.
F: Ты вообще боишься смерти?
АК: Инстинктивно боюсь. Психологически — нет. То есть как у живого организма у меня есть инстинкт самосохранения, который предполагает некое опасение и страх смерти, но как человек — нет, не боюсь. Наоборот, мне кажется, несуществование легче существования. Беззаботно.
F: Почему, как ты думаешь, Игорь Евгеньевич Малашенко покончил с собой?
АК: Потому что он ******** (задолбался. — Прим. ред.). У Игоря была многолетняя депрессия, связанная с его бесполезностью и беспомощностью. Это был человек, который в свое время потерял все: огромные деньги и власть, и он уже физически не мог ничего в нынешнем мире придумать. Ему казалось, что он что-то придумывает, а потом он сам понимал, что это какая-то ******* (чепуха. — Прим. ред.). Ко всему прочему, он был окружен диким количеством людей, которые думали исключительно про его бабки; про то, что он им должен, должен, должен. А он уже был пожилым и очень уставшим человеком. И ни *** (ничего. — Прим. ред.) никому не был должен: ни женам своим, ни детям. Это они ему должны все были по гроб жизни. Я сам уже чувствую, как силы меня покидают каждый день, а Игорь на моем фоне был совсем пожилой мужчина. Более того, это же вопрос чисто психологический. Кто-то в его возрасте прекрасно себя чувствует. У меня папе 78 лет будет, он на работу ездит каждый день. А у Игоря была другая "конструкция". В конечном итоге его все это ******* (достало. — Прим. ред.). (Задумывается.) Просто это правда ********* (надоедает. — Прим. ред.) все, и в какой-то момент ты не можешь всю эту ***** (чупуху. — Прим. ред.) больше видеть. (Пауза.) Я хочу тебе сказать, что триггером, катализатором всей этой ***** (чепухи. — Прим. ред. )и была избирательная кампания, на которую он очень надеялся как на какое-то свое занятие, в котором он будет чувствовать себя очень нужным. А он на *** (совсем. — Прим. ред.) там никому не был нужен и, будучи умным человеком, это прекрасно понимал.
F: Отсюда это его жуткая фрустрация.
АК: Да, знаешь, как какого-нибудь пожилого мэтра специально зовут, потому что без него ни *** (ничего. — Прим. ред.) не разрешится. Шеварднадзе так когда-то позвали вернуться в Грузию, чтоб все спасти. А вот Игоря позвали не пойми зачем, и в реальности его ждал ****** (ужас-ужас. — Прим. ред.). Он оказался в стае, состоящей из альфа-самцов, которые готовы сожрать друг друга в любой момент, но лично на него никто даже внимания не обращает, потому что ты уже давно промахнулся. И для него это было очень понятно. Поэтому я думаю, что эта избирательная кампания стала для него большим поводом для депрессии. Для меня лично это очень печальный опыт, потому что, прежде всего, мне самому не хотелось бы оказаться в такой ситуации. Не хочу, чтобы что-то мое делили какие-то непонятные люди, над которыми все смеются. Не хочу стать посмешищем из-за каких-то других людей. Хочется быть посмешищем исключительно из-за самого себя (пауза). Все-таки очень важно, если уж тебя делят, то тебя, а не твой офшор в не самом дорогом районе Испании. Вот и все. Хотя у меня даже его нет (задумывается). Хочется, чтобы тебя любили. Понятно, что в конечном итоге никто никого не любит, но не хочется вдруг осознавать, что вся твоя жизнь ********* до мышей (никому не нужна. — Прим. ред.). С другой стороны, когда Игорь понял, до чего все докатилось, то ушел довольно мужественно из жизни. Вот кажется, что это все такая ***** (чепуха. — Прим. ред.) и психоз, а ты иди сам, веревку завяжи, на стул встань и башку туда продень. Это не так просто, как кажется. Еще узел нужно уметь завязать, *** кто (никто. — Прим. ред.) в нынешнем мире хороший узел завяжет (пауза).
F: Ты жалеешь, что вел себя с ним как-то не так во время той президентской кампании?
АК: Я мог бы сказать: "Я помню, как сам его как-то так построил. Он даже чуть не заплакал, и я теперь так переживаю". А я ни *** (совсем. — Прим. ред.) не переживаю по этому поводу, потому что я совершенно в этом не виноват, он реально тогда нес ***** (чепуху. — Прим. ред.), и я ему так и сказал: "Игорь, ты несешь ***** (чепуху. — Прим. ред.). Не говори больше при мне такой ***** (чепухи. — Прим. ред.)". Вот как-то так. И он сказал: "Ну ладно". Знаешь, меня в нем всегда удивляла, пока мы с ним тесно работали каждый день, вот эта его покорность. Сейчас я понимаю, что это была покорность от осознания своей совершенной беспомощности. Мол, а что я могу сделать? Ни *** (ничего. — Прим. ред.) не могу. Ты просто понимаешь, что стая бежит, волки дерутся друг с другом, сейчас они убьют оленя, и хорошо, если тебе перепадет какой-то кусок, который потом отдадут даже не тебе, а твоей волчице.
F: Раз уж мы заговорили с тобой о президентской предвыборной кампании Ксении Анатольевны Собчак, скажи, пожалуйста, что там с твоим многострадальным гонораром? Надеюсь, в итоге она тебе его полностью выплатила?
АК: (улыбается.) Я скажу так: то, что Ксения Анатольевна мне не заплатила, я себе компенсировал. Так или иначе. Только не благодаря Ксении Анатольевне, а тому, что я какие-то вещи умею делать немного лучше других. Вся претензия Ксении Анатольевны ко мне и моя к ней заключалась в том, что она считала, что моим работодателем является она, а я так не считал. Более того, вся структура этой кампании заключалась в том, что она кандидат, а не работодатель. Поэтому она мне не могла ни заплатить, ни не заплатить. Однако она кое-кому звонила, устраивала истерики и требовала, чтобы мне не платили. Что в итоге и было сделано. При этом у меня к Ксении Анатольевне нет никаких жизненных претензий. Наоборот. Я очень хорошо понимаю, в каком аду она жила в то время, и, в общем, я, тоже проживавший в своем аду, повел себя, может, не очень адекватно. Ну то есть с каким-нибудь Прохоровым я бы так себя не вел (задумывается). Да, это, конечно, моя вина, что я не считал ее начальником. Ну и *** (черт. — Прим. ред.) с ним.
Ксения Собчак и Антон Красовский
F: А кто же все-таки работодатель — Кремль?
АК: Кто-то, кто принимал решения. Я, честно говоря, до сих пор не знаю, кто это.
F: Ой, ну да ладно!
АК: Послушай. Я давно никому не верю. Мне могут рассказывать что-то очень доверенные люди, но я все равно буду сомневаться. Я не буду сплетничать по этому поводу. Я правда не знаю, кто принимал такие решения. Но я занимался в этой кампании какими-то вещами по договоренности с другими людьми, без Ксении. В этом-то и была наша проблема. Она всегда устраивала мне истерики, почему я через ее голову с кем-то общаюсь. Но это было не через ее голову — просто так был устроен рабочий процесс. Более того, ничего, что без тебя обсуждалось, не делалось против тебя, а все делалось исключительно для тебя. Но проблема Ксении заключалась в том, что она не доверяла людям вокруг себя. Потому что она очень не уверена в себе, а моя проблема заключалась в том, что я совершенно не готов был все это терпеть. В том числе и потому, что я тоже очень не уверен в себе.
F: Недавно твой друг Сергей Минаев назвал "Сплетник", цитата: "одной из самых смрадных помоек российского интернета".
АК: Это где он такое сказал?
F: В дискуссии журнала Esquire, посвященной феминизму в России. На YouTube есть видео.
АК: Да? Я не видел просто. Но, думаю, это связано с… (Улыбается.)
F: С Оксаной Алексеевной?
АК: Да, с одним из владельцев журнала (Оксана Лаврентьева является совладелицей ИД Independent Media, который издает журнал Esquire в России. — Прим. ред.) (пауза). Скажи мне, чего вы ее так все ********* (обижаете. — Прим. ред.)? У вас там, как я понял, какие-то материалы про нее удаляются, а какие-то нет. Или же кто-то пытается их удалить, и ему отказывают.
Антон Красовский и Сергей Минаев
F: Мы на тонком льду, в том числе и Роскомнадзора, но попробую объяснить. Я считаю, что ироничному и остроумному высмеиванию может быть подвергнут любой человек.
АК: Ну видишь, ей это не нравится.
F: Это ее полное право.
АК: Смотри, я хорошо отношусь и к Оксане Лаврентьевой, и к Цыпкину, и Минаеву, и к "Сплетнику", и ко всем остальным. Но я завидую людям, которые готовы посраться со всеми из-за того, что кто-то о них пошутит. Это как раз говорит о том, что у людей огромное количество времени и сил для того, чтобы их израсходовать впустую. У меня таких сил просто нет. При этом я, конечно, знаю, из-за чего Оксана с Сашей посрались там со всеми в тусовочке. Хотя сам я этого ролика не видел, но понимаю, о чем речь (пауза). Но вот знаешь, я вот вдруг начал тебе это все говорить и в то же время подумал: а что, если бы про человека, которого я люблю, сняли бы такое? Что бы я делал? Если бы, например, такое сняли только про меня, — вообще бы не обратил никакого внимания. Но вот если бы про человека, с которым я живу, я бы тоже ******* (обижать. — Прим. ред.) всех начал. Более того, с таким же успехом можно сейчас было бы снять ролик про автора этого ролика. Это было бы гораздо более уместно.
F: Верней, про одного из авторов и режиссера этой кошачьей нетленки.
АК: Про режиссера, режиссера. Мы же понимаем, что это было бы более логично, но что-то никто не снял. Тактичные все. Может, кто-то снимет еще.
F: Максим Виторган. Он и сценарий напишет, и сам сыграет, и поставит. (Все смеются.)
АК: Возвращаясь же к разговору об Оксане Алексеевне и Condé Nast, скажу так: я в принципе ее понимаю. Более того, если у нее вдруг тогда получился повод ********* (разнести. — Прим. ред.) Condé Nast, то я считаю, что ее можно только в этом смысле поддержать, потому что их, конечно, нужно ******* (прессовать. — Прим. ред.). Причем все время, потому что ничего хорошего, кроме плохого, Condé Nast в этом мире не делает.
Наталья Синдеева и Антон Красовский
F: ********** (разнести. — Прим. ред.), увы, или к счастью, у г-жи Лаврентьевой не получилось, так как соответствующих ресурсов нет. Но мне кажется, что в тебе просто говорят застарелые обиды на бывшее место работы (Антон работал редактором раздела культуры в российском Vogue в 2002 г. — Прим. ред.).
АК: У меня есть застарелая обида, но я не считаю, что она является чем-то субъективным. Это же не единственное место, из которого я уходил по разным причинам. Но это единственное место, в котором люди ведут себя как говно.
F: Хорошо. С Condé Nast разобрались. Давай теперь о "Сплетнике". Представь, что к тебе как к человеку, занимающемуся медиаконсультированием, приходит Оксана Лаврентьева и говорит: "Антон, пожалуйста, помоги. Я хочу, чтобы меня перестали стебать в блогах и стали петь исключительно дифирамбы".
АК: Если у Оксаны Алексеевны есть желание скандалить, то, значит, ей нужна не моя помощь, а помощь психолога. Лично мне вообще до ***** (до лампочки. — Прим. ред.), что там в комментах обсуждают какие-то совершенно посторонние мне люди. Условно говоря, это если бы я сейчас звонил Венедиктову и говорил: "Венедиктов, ***** (блин. — Прим. ред.), удаляй комменты под моими эфирами!". Как это? Почему он должен это удалять? Наоборот, нужно радоваться, что тебя кто-то обсуждает. Это, собственно говоря, твоя коммерческая составляющая. Вот и все. Но, если, например, Оксана Алексеевна Лаврентьева поссорилась с Полиной Валентиновной Юмашевой, то мое посредничество ей точно не нужно. Равно как и посредничество Арно или Алексея Аметова. Нужно просто взять мобильный телефон и написать: "Поль, че за ***** (чепуха. — Прим. ред.)?". Я уверен, что этот вопрос будет решен.
F: Каким образом? Снова будут сноситься посты, в которых котиков гладят против шерсти?
АК: Я не знаю, как там у вас все устроено (улыбается).
F: Ладно, ясно все. Мой следующий вопрос про кино. Тебе понравился "Рокетмен"?
АК: Этот фильм совершенно сомнительной культурной ценности. Если сравнивать, например, с фильмом о Фредди Меркьюри (речь идет о кинокартине "Богемская рапсодия". — Прим. ред.), второй кажется мне лучше. А это просто такой глупый фильм про Элтона Джона. Он наверняка сам утверждал этот сценарий, хотел показать себя ******** (суперклассным. —Прим. ред.) таким. Классным.
Антон Красовский и Элтон Джон
F: Ты смотрел усеченную версию?
АК: Да, но там в контексте очевидно, что они вырезали. Только непонятно зачем. Надо быть полными мудаками, чтобы это сделать. Более того, по закону ты мог ничего не вырезать, потому что рейтинг 18+. Закон тебе открыто говорит: "Можешь делать все что угодно", но если прокатом занимаются такие странные люди… (Пауза.) Больше всего меня в этой ситуации удивляет Элтон Джон. Старый мудак, который начал ныть про Путина. Хотя, очевидно, что тут дело исключительно в том, что твои партнеры продавали русским прокатчикам права на твой фильм без каких-либо ограничений. Просто здесь все друг друга стоят. Говняный фильм прокатывает говняный прокатчик.
F: Что думаешь по поводу недавней заочной пикировки между президентом России Владимиром Путиным и Элтоном Джоном?
АК: Мне кажется, что на фоне того, что происходит в мире и в нынешнем дискурсе, президент ведет себя абсолютно адекватно. Начальник (прозвище Владимира Путина. — Прим. ред.) — вообще просто старая школа. Такой губернатор Флориды. Трансгендеры, цисгендеры... Живете слишком хорошо. У них с сэром Элтоном, как ты знаешь, давняя история взаимоотношений.
F: Да, конечно.
АК: Элтон Джон добивался встречи с Начальником, писал письма, просил даже разных людей позвонить по поводу этой встречи. Но тут надо понимать, что президент не встречался и не будет никогда с ним встречаться по одной простой причине: он не хочет обсуждать тему ********* (гомосексуалов. — Прим. ред.). Потому что как только эта встреча с кем-то произойдет, нужно будет делать какой-то шаг.
F: Например, отменить этот гомофобный закон о гей-пропаганде среди несовершеннолетних.
АК: Конечно. Но Начальник совершенно не готов делать какие-либо движения в эту сторону. Соответственно, и встречаться с Элтоном Джоном он тоже не готов, а этот старый мудак почему-то считает, что Путин — как президент Нигерии, который с детства прям мечтает с ним увидеться. Но это не так. Путин давно уже старается разговаривать только с единомышленниками. Дискуссии его утомили.
F: Давай поговорим с тобой о современным феминизме четвертой волны!
АК: Ой, я ничего не знаю об этом, я вообще не в теме. Понимаешь, я, как Владимир Владимирович, старый человек, который ни *** (ничего. — Прим. ред.). не понимает, в чем суть проблемы, если честно. Я не понимаю всего вот этого: трансформер, трансгендер, 17 полов, шесть. Да идите вы на *** (очень далеко. — Прим. ред.)! Я только вижу, что в тех ситуациях, в которых я общаюсь с так называемыми феминистками, — это всегда, как правило, какое-то агрессивное ****** (нечто. — Прим. ред.), не имеющее никакого отношения к феминизму. Бабы ведут себя очень агрессивно, и зачастую намеренно, и я не понимаю зачем. При этом я, конечно, полностью поддерживаю равноправие всех полов и гендеров и считаю, что у женщин должно быть такое же количество прав на все, как и у мужчин. Более того, я твердо убежден, что такое равноправие нужно насаждать, в том числе и волюнтаристским образом. Должны быть квоты, грубо говоря. Талантливых и профессиональных женщин в правительстве и парламенте должно быть 50 процентов, а не как сейчас, когда в 90 процентах случаев везде заседают одни мужики.
Ксения Собчак и Антон Красовский
F: Ты как-то сказал, что "ценности мои (что бы вы там ни думали) довольно простые: я со всеми, кто желает русскому моему народу добра". А что, по мнению Антона Красовского, является добром для русского народа?
АК: (задумывается.) Во-первых, добром для русского народа является создание национального государства, которое предполагает полное уничтожение нынешней государственной имперской политики, направленной как раз на максимальное раздавливание любого национального государственного образования. Грубо говоря, в России должно случиться ровно то, что случилось с другой империей, когда римляне в итоге стали итальянцами. По-другому не бывает, и здесь так будет: россияне станут русскими, которыми они, кстати, никогда не были.
F: Все россияне, включая и многонационалов?
АК: Нет, я говорю исключительно о формировании русской нации по факту рождения и крови, которое приведет нас к созданию русского национального государства. Такого же, как национальное государство латышей, литовцев, грузин, армян и даже украинцев. При этом новое национальное русское государство будет основываться на горизонтальных связях и думать прежде всего о состоянии и благополучии собственного народа, а не о территориальной, идеологической и любой другой экспансии. Конечно, формирование такого государства предполагает собой и то, что нынешняя территориальная огромность просто не сможет обслуживаться и будет каким-то образом разделена в силу законов исторического процесса падения и краха любых империй. Я, кстати, не знаю, хорошо это или плохо для государства, но для нации это точно хорошо. Гораздо лучше думать и, соответственно, делать что-то, чтобы у тебя Владимирская область выглядела бы как Бельгия, чем, например, беспокоиться о том, как построить никому на *** (совершенно. — Прим. ред.) не нужный аэропорт в какой-нибудь тундре, потому что там живет четыре оленевода. Просто у них тоже потом должно появиться их собственное национальное государство.
Владимир Познер и Антон Красовский
F: А у русских оно, как ты думаешь, когда появится?
АК: Этого я не знаю. Это исторический процесс. Но уверен, что какое-то количество ныне живущих людей это обязательно увидит.
F: Ох, ты сейчас прям многих ныне живущих сильно обнадежил.
АК: В этом нет ничего такого. Украинцы же увидели, и русские увидят. Увидят-увидят, не переживай. Понимаешь, империя в силу все тех же исторических процессов разваливается довольно быстро. Тем более в нынешних условиях, когда ей противостоят другие империи. Поэтому здесь это все уже очень скоро навернется, и после нынешней власти наша следующая новая власть в стране будет совершенно точно нацелена на создание национального государства и добрососедские отношения. Потому что такие отношения в интересах нации, которая как семья. В отличие от империи, которая как, ***** (блин. — Прим. ред.), домоуправление, которому нужно лишь всем и всегда управлять. Семье же важно здороваться с соседями, дружить с ними, нормально общаться, поэтому, как только мы из управдома превратимся в семью, то снова будем дружить, а не сраться, с украинцами, поляками, немцами, американцами и т. д.
F: А Крым в этом добрососедском мире кому принадлежит?
АК: Крым — русский. Сорямба! Я русский человек и не могу считать иначе. Севастополь — город русских моряков. Ливадия — резиденция русских царей. Но наша общая задача с украинцами — найти решение этой проблемы. Думаю, в условиях глобального мира и открытых границ — это вполне возможно. Подозреваю, что украинцы заслужили некую компенсацию за свое, скажем так, унижение. И Россия в состоянии эту компенсацию заплатить.
F: Ясно, следующий вопрос. Конечно, в силу объективных причин ты не можешь назвать дату создания русского национального государства, но, может быть, расскажешь нашим читателям, что будет в 2024 году?
АК: (улыбается.) Ну, он никуда не уйдет, если ты на это рассчитываешь.
F: Антон Вячеславович, я уже давно на это не рассчитываю. Давай поговорим об "Эпидемии". Мне очень нравится этот проект. Спасибо тебе за него большое. Расскажи, пожалуйста: как вообще родилась идея "Эпидемии"?
АК: Мы были с Маргаритой (речь идет о Маргарите Симоньян — главном редакторе телеканала RT и международного информационного агентства Sputnik. — Прим. ред.) и Синдеевой в одной компании, и я пошутил, что мне Наталья Владимировна никогда ничего хорошего не предлагала в плане работы, поэтому мне надо идти на RT. Ну а Маргарита Симоновна и говорит: "А давай, действительно", и буквально в течение месяца образовалась съемочная группа, редакторы. Это к вопросу о том, как расходуются государственные миллионы, про которые все время визжит, например, Навальный. Очень хорошо и аккуратно они расходуются. Я это прям сам вижу. Без всяких дураков тебе говорю.
F: А на что еще, помимо съемок документалок, расходуются эти государственные деньги, тебя не смущает?
АК: В моем случае они расходуются на, как мне кажется, вполне себе благое дело. Все отлично (пауза). А у тебя как у зрителя какие конкретно претензии к RT? Не вот это вот все "госпропагандистская помойка", "лжецы", "говно" и т. д. Что тебя лично не устраивает?
Антон Красовский в документальном сериале "Эпидемия"
F: Во-первых, я не считаю, что, если смотрю документалку про ВИЧ-эпидемию в моей стране, то это автоматически делает меня зрителем этого прокремлевского рупора фейк-ньюс. Во-вторых, если нужна конкретика, то давай начнем с… "распятого мальчика" (подробности этого фейк-ньюс можно прочитать здесь. — Прим. ред.).
АК: Смотри, если там есть какие-то претензии по поводу распятых мальчиков, ********* (спальчиков. — Прим. ред.) и т. д., то они явно каким-то образом решаются. Я, если честно, ничего в этом не понимаю, но зато знаю, что с подачи США все телекомпании мира рассказывали про ядерное оружие в Багдаде, а его там не было. Это фейк или не фейк? В этом смысле все друг друга стоят. Идет идеологическая конкурентная борьба, в которой Россия проигрывает, а делать она этого не хочет.
F: Что-то это не особо похоже на принципы семьи, а больше на методичку домоуправления. Ну да бог с ним, давай вернемся к "Эпидемии". Ты сам как определяешь жанр, в котором снимается этот проект? Что это: документальный сериал или репортаж?
АК: Ну мы ж еще не живем в национальном государстве. Империя бьется с империей. Такой закон. Ну а жанр — репортаж. Верней, серия репортажей, из исходников которых мы потом смонтируем какой-нибудь фильм.
F: Отлично. У тебя есть креативный, творческий контроль над этим проектом?
АК: Да, конечно. У меня есть право изменять ровно то количество каких-то вещей, которые я хочу изменить. Без всяких возражений и проблем. Знаешь, я правда очень благодарен RT и команде, что работает со мной. Там действительно собрались замечательные ребята, и то, как они относятся к делу и ко мне. Ко мне очень давно уже так хорошо не относились (пауза). Вот правда, если не обсуждать всех этих вот, ***** (блин. — Прим. ред.), распятых мальчиков, Путичку, бобра и т. д., то на RT ко мне относятся лучше, чем где бы то ни было. У меня идеальные условия работы.
F: Сколько планируется серий?
АК: Ну сколько получится. У нас есть контракт до октября, то есть, если канал будет понимать, что все хорошо идет, да и у меня будет ощущение, что мы можем сделать больше, то, очевидно, что мы будем продолжать.
F: Как человек, посмотревший первый эпизод "Эпидемии" несколько раз, не могу не спросить: как ты, будучи очень страстным и темпераментным человеком, сдержался и не дал в морду этого мудаку Агееву (Владимир Агеев — известный российский ВИЧ-диссидент. — Прим. ред.)?
АК: Мне очень обидно, что получился такой неконструктивный разговор, в котором я сам выгляжу мудаком. И в комментах все правильно пишут, что я веду себя там как какой-то чудовищный мудак. Но тут важно понимать, что он буйный шизофреник, который все четыре часа съемок постоянно делал какие-то телодвижения, орал, бросался чем-то и еще при этом нес самый настоящий параноидальный бред. Поэтому мне не хотелось ему ******* (накостылять. — Прим. ред.), мне все время хотелось, чтобы он ответил нормально на вопросы и перестал выглядеть мудаком. А он этого не делал, и меня это ужасно раздражало. Ну а потом он уже и сам начал раздражаться, поэтому возникла такая ****** (нехорошая. — Прим. ред.) для интервью ситуация. Но уже скоро выйдет прекрасное, я считаю, интервью с другим диссидентом из Екатеринбурга, который прямо отвечает на вопросы, не раздражает и не вызывает никакого желания ему ******* (накостылять. — Прим. ред.).
F: Будем ждать этой и других серий "Эпидемии". Спасибо тебе еще раз большое за эту замечательную, честную и нужную работу. Ну и, конечно, не могу не поговорить с тобой о самой ВИЧ-эпидемии в стране. Согласно недавно опубликованному на РБК материалу (подробно с текстом этой статьи можно ознакомиться здесь), в России сейчас насчитывается 13 регионов, в которых 1 процент населения заражен ВИЧ. Можешь ты, как директор фонда "СПИД.ЦЕНТР", прокомментировать эти цифры?
АК: 13егионов — это цифра статистики количества людей, которые официальны выявлены. В реальности же, например, в какой-нибудь Самарской или Кемеровской области эта цифра уже под 2 процента. Очень важно понимать, что в стране давно уже началась генерализованная эпидемия, которая все время лишь растет, растет и растет. Минздрав при этом может сказать, что у вас такие цифры большие, потому что мы всех лечим, и никто не умирает. Да, действительно, в этом есть доля правды: чем больше людей лечится, тем дольше они живут. Но это абсолютно не меняет сути дела: каждый год количество инфицированных будет только увеличиваться, потому что никто реально не занимается проблемой наркопотребления.
Николай Лунченков, Павел Лобков, Вера Брежнева (Посол доброй воли ЮНЭЙДС) и Антон Красовский
F: Правильно ли я понимаю, что главной причиной заражения по-прежнему является употребление инъекционных наркотиков?
АК: Да. Причем если раньше, условно говоря, 15—20 лет назад, это были чистый героин и различные производные опиаты: тот же кетамин или "крокодил", то сейчас это так называемые "соли и спайсы", которые тоже колют. Все начинается с того, что ты, например, нюхаешь какой-нибудь мефедрон, а потом начинаешь его колоть, потому что инъекционный способ введения каких-либо наркотиков гораздо более эффективный. Но если героин или любой другой опиат — это успокаивающий седативный наркотик, от которого ты лежишь, то любая химия — это, наоборот, психоактивное вещество, стимулятор. Ты не лежишь, а уходишь, так сказать, на многосуточные марафоны. Соответственно и способы заражения тут будут совершенно разные. Если при герыче передача вируса осуществлялась в большинстве случаев через иглу, и, соответственно, наркоман за свою жизнь мог заразить не более пяти человек, то сейчас психоактивный потребитель может передать вирус уже двадцати-тридцати людям. Причем совершенно разными способами: игла, а главное — незащищенный половый контакт.
F: Я тебя поняла. Если к тебе завтра придут люди, которые так или иначе ответственны за принятие решений в России, и скажут: "Антон Вячеславович, у вас полный карт-бланш: неограниченные денежные, людские, медицинские и любые другие ресурсы. Как нам остановить эту эпидемию?"
АК: Во-первых, надо вводить многоуровневые программы снижения вреда во всех проблемных наркотических регионах. Что это значит? Надо дать людям возможность прийти в себя, найти работу, найти занятие в жизни, то есть не просто снять человека с иглы, но и показать, что ему делать дальше. Государство должно будет провести программу не только ресоциализации наркопотребителей и вообще ресоциализации таких проблемных депрессивных регионов. Государство должно договориться с собственниками, которые из этих регионов выкачивают деньги. Говоря иначе, все эти медные, нефтяные и прочие олигархи обязаны заниматься своей прямой обязанностью — заботиться о людях, благодаря которым они стали богатыми. Делать ровно то, что якобы сейчас должен делать Сергей Александрович Капков в городе-герое Первоуральске, — поднимать городскую региональную среду. Далее, необходимы программы по заместительной терапии. Потому что, с одной стороны, психоактивных веществ становится все больше, но это не значит, что героина и опиоидов нет. Они никуда не делись и по-прежнему являются базисом всего наркопотребления. Государству необходимо также заключать социальные контракты и инициировать появление бесконечного количества общественных организаций, которые будут работать в уязвимых группах. Соответственно, нужно прекратить чморить НКО и начать их поддерживать и выводить на совершенно другой уровень. Конечно же, государство должно сделать все для появления тестов на ВИЧ и гепатит по доступной цене и в любой аптеке.
F: Можно еще организовать на постоянной основе раздачу бесплатных презервативов.
АК: Презервативы необходимо сделать либо очень дешевыми для покупки, либо да, бесплатными, которые имелись бы в неограниченном количестве у этих самых НКО, которые работают с ключевыми группами. Еще очень важно, чтобы государство в целях обеспечения всех нормальной качественной терапией начало бы договариваться с фармацевтическими компаниями о снижении цен. Не диктовало бы условия, а вело бы с фармой переговоры. Вот вкратце что должно сделать государство, и, если бы у нас в стране была бы такая должность — специальный представитель президента по СПИДу, то этот человек этим бы всем и занимался.
F: Ты бы мог стать таким человеком?
АК: Я тебе что скажу. Несмотря на то что я утверждаю, что у меня есть некая экспертная оценка, но у меня нет профессионального образования и серьезного нормального опыта работы на государственном уровне. Я не уверен, что я тот самый человек, который может работать на этой должности. Но мне, конечно, хотелось бы иметь отношение к такому государственному органу, который бы координировал и регулировал подобную деятельность. Но не факт, что я хотел бы быть главным.
F: Ясно. Ну что, завершить наш разговор я предлагаю на какой-то светлой ноте. Расскажи, пожалуйста, как поживают твои питомцы: Ричи, Эни, Бен и Пипа?
АК: (улыбаясь.) Они хорошо поживают, Бен и кошка живут по-прежнему на даче, а эти двое на днях прилетели со мной из итальянской деревни.
F: И, наконец, мой последний тебе на сегодня вопрос. Верней, предложение сыграть в одну небольшую музыкальную игру, если ты не против.
АК: (улыбаясь.) Нет, конечно.
F: Я знаю, что ты очень большой любитель караоке, поэтому давай я сейчас буду называть имена известных и любимых тобой людей, а ты — говорить, с какой песней они у тебя ассоциируются.
АК: Я готов.
F: Татьяна Арно.
АК: "Старый рояль" (к/ф "Мы из джаза". — Прим. ред.).
F: Сергей Минаев.
АК: "Свеча на ветру" (исполнитель — Сергей Минаев. — Прим. ред.).
F: Ксения Собчак.
АК: "Ленинград" (исполнительница — Алла Пугачева. — Прим. ред.).
F: Маргарита Симоньян.
АК: "Город Сочи" (исполнитель — Трофим. — Прим. ред.)
F: Котики (Оксана Лаврентьева и Александр Цыпкин. — Прим. ред.).
АК: "За пивом" (исполнитель — кабаре-дуэт "Академия". — Прим. ред.)
F: Путин!
АК: My Way! (исполнитель — Фрэнк Синатра. — Прим. ред.). (Все смеются.)
F: Отлично, спасибо! Караоке от Красовского удалось на все сто!
Свежие комментарии